В омут с головой - Страница 48

— Отлично. Второй герой сюжета. Точнее, героиня. Жена Лугового — Ольшанская. Тоже фигура размытая. А жаль.

— Я подумаю. Кстати, хорошо, что напомнил. Бартеньев просил выяснить подробности о какой-то экспедиции. Ладно, покопаю и в этом направлении. Сейчас у меня будет много свободного времени.

— И последнее. Мне не нравится финал. Слишком жесткий и несправедливый. Читатель будет подавлен.

— Вот тут я тебе ничем не смогу помочь. Своей фантазии у меня нет, как и у тебя. Я пользуюсь фактами. Ты и сам ратуешь за правду, пусть даже жесткую. Оглянись вокруг себя. Жизнь не похожа на сказку. Кругом произвол и беспредел. Страшно по улицам ходить.

— Согласен. Вот почему читатель любит сказки. Пусть все будет плохо, ужасно, но финал должен быть обнадеживающим, светлым. На мрачной ноте нельзя ставить точку. От финала зависит, понравится ли книга потребителю. Как бы хорош сюжет ни был и как бы хорошо мы его ни преподнесли, мрачный финал все перечеркнет. Плохая книга с хорошим финалом будет выглядеть выигрышнее нашей во сто крат.

— Нет, Петя. Финал будет таким, каков он определен жизнью и справедливостью: убийца получил по заслугам, даже если ты ему сочувствуй ешь. Я не в силах изменить ситуацию. Так распорядилась судьба.

— Бараний подход. У тебя нет гибкости, Кирилл. Надо искать и находить компромиссы.

— Один человек убил другого и остался безнаказанным, а ты хочешь, чтобы я искал с ним компромиссы? В чем? Он хочет остаться на свободе, жить, как все, и ни о чем не думать. А я хочу посадить его за решетку и изолировать от общества, дабы другим не было повадно. И где тут компромисс? Неделю за решеткой, неделю на свободе, фифти-фифти. Чушь собачья. А для чего пишут законы?

— Даже в законах есть компромиссы. Судья разбирается в обстоятельствах, и у него есть выбор. Вилка. От и до. Условия содержания. Поселение, общий режим, строгий режим, особый режим.

— Бартеньев получил пятнадцать лет, что уже было снисхождением, так он усугубил свою вину побегом. Живет в свое удовольствие и в ус не дует. О каком компромиссе может идти речь? Одним словом, хеппи-энда не будет. А чтобы не развивать эту бессмысленную тему дальше, я ухожу. Меня ждет Васильчиков. У него обеденный перерыв всего полчаса.

* * *

Тот факт, что Зимин входил в юридический совет губернатора, давал ему неограниченные возможности. Совет составлял или переделывал указы губернатора, чтобы те выглядели грамотно и не противоречили законодательной базе. Никто о его деятельности толком ничего не знал, но звучало грозно, и Зимин этим пользовался. Он затребовал себе судебные дела из архивов прокуратуры, знакомился с ходом следствия, получал нужные справки, выписки, допускался к документации с грифом «Секретно», и ему все сходило с рук. Достаточно было иметь бланк канцелярии губернатора и печать. С этим проблем не возникало. У Зимина были хорошие отношения в секретариате. Впрочем, у него со всеми были хорошие отношения, и он обрастал связями. Тут свою роль играли и снимки из газет. Когда губернатор выезжал в народ, Зимин вырастал, словно из-под земли, и навязывался в свиту сопровождающих лиц, всегда держась за спиной губернатора. Таким образом он попадал в объективы фото— и кинокамер. Факт очевидный: Зимин — человек близкий губернатору. Его даже считали серым кардиналом высокопоставленного лица. Что делать, фантазия у народа богаче писательской. А если спросить губернатора о человеке, стоящем за спиной, то тот бы долго напрягал память, а потом решил, что этот тип — один из его охранников или тракторист с фермы, которую он решил посетить и где сняты данные кадры.

Совещания губернатора на пленку не снимались, он не любил журналистов. Там, где собирались настоящие серые, белые и черные кардиналы, обслуга не присутствовала. Юридический совет относился к обслуге, так же как экономический совет или политический. Губернатор лично с обслугой не общался. Для этого существовал глава администрации. Учитывая нелюдимость губернатора, его особые методы ведения дел, избиратели были лишены подробной и открытой информации о своем местном государе императоре. Зимин как хороший стратег умел пользоваться любыми возможностями и невежеством чиновников, если это было в его интересах.

Встреча с однокашником Васильчиковым носила дружеский характер. Полковник выполнял личную просьбу приятеля, а не заявку юридического советника губернатора. Они встретились в кафе неподалеку от милицейского управления и во время разговора обедали.

— Скажи мне по секрету, Кирилл, почему ты заинтересовался Боровским? Вряд ли ты лично пересекался с ним на кривой дорожке. Боровский интересует губернатора? Он в нем начал сомневаться?

Вопрос потряс Зимина, но он не подал виду.

— С чего ты взял?

— С того. Если бы губернатор не вытащил Боровского за уши из болота, то его уже на свете бы не было. Либо урки придушили в зоне, либо еще до суда шлепнули.

— Боря, не лезь в дебри. Давай по порядку. Ты ошибаешься. Я встретился с Боровским, но не на кривой дорожке, а на перекрестке. Мы с ним мило поздоровались и разошлись.

— Ладно, не хочешь, не говори. Поиграем в дураков. В общем, так. Боровский начинал карьеру с оперативника. Дважды был ранен, имеет награды, им лично задержано более тридцати особо опасных преступников. В тридцать пять лет стал генералом. Возглавлял оперативную работу в главке. Надлом произошел, когда его дочь и трехлетнюю внучку расстреляли на платформе в пригороде Москвы. Ни за что. Случайно попали под перекрестный огонь бандитов, устроивших там разборку Погибло еще шесть человек, вышедших из электрички. Бандиты разбежались, и убийц не нашли. После такой травмы генерала надо было снять с оперативной работы, но тут сменился очередной министр внутренних дел, и о нем забыли. В середине девяностых министры сменяли друг друга, как грибы: один сорвут, на утро новый вырастет. Боровский примкнул к бригаде, сколоченной оперативниками города. Все опытные офицеры, со стажем. Они устали ловить бандитов, сажать их, а спустя пару месяцев встречать усмехающихся преступников на улице. Дела многие до суда не доходили, других оправдывали. Вся работа по поимке преступников сводилось к нулю. А ведь некоторые банды разрабатывались месяцами, а то и годами. Вот ребята и организовали свою карательную бригаду, а Боровский их прикрывал, добывая информацию, и даже давал наводки. Больше двух лет они мочили криминальных авторитетов. На сделки с бандитами не шли. Выносили приговор и приводили в исполнение. В конце концов, их вскрыли. Когда их взяли, никто себя виновным не признал. Теперь опытные опера по зонам сидят, а бандиты ликуют. Боровского пощадили. Разжаловали в полковники и к нам, подальше от столицы. Губернатор и здесь сделал его руководителем оперативной службы. Не сажать же боевого генерала на канцелярскую работу! Боровский быстро навел порядок в регионе. Бандиты притихли. Но не все знали, как он добился результатов. А дело в том, что полковник снова собрал крепкий кулак из ушедших со службы оперативников, объявил бандитам войну и победил. Многие банды распались, другие были уничтожены. Но и здесь его вычислили. Прокуратура была категорична. Боровскому грозило лет двадцать. Вмешался сам губернатор. Скажу тебе, что ему потребовалось все свое влияние, связи и власть, чтобы выгородить бывшего генерала. Одним словом, Боровского лишили званий, наград и отправили в отставку. После этого о нем никто ничего не слышал. Случилось это лет пять назад. С тех пор тишина. Конечно, губернатор присмотрел для него теплое местечко, не сомневаюсь. Такие люди, как Боровский, на пенсии не сидят, цветочки на дачном участке не поливают и с удочкой на пруд не ходят. Я прав, Кирилл?